| Михаил Изотов Переход к странице автора |
Мой учитель
|
Эта история длинною в жизнь началась в мае 1965
года, когда меня, выпускника восьмого класса триста сороковой школы, родители
задумали определить в сто первую, в класс с физическим уклоном. В этой школе
были классы, начиная только с девятого, зато много – вплоть до буквы «К». После собеседования меня зачислили в
9 «З» класс.
Это была общая атмосфера – совсем другие ученики, их лица, поведение, другие учителя, их отношение к нам. Сложный, комплексный феномен, который сумел создать тогдашний директор, фантастический педагог Аркадий Маркович Белицкий. Завучем был Юрий Арнольдович Бараль. После смерти Аркадия Марковича осенью 1965 года он стал директором. Они нашли потрясающих учителей, среди которых оказался совсем молодой Александр Михайлович Новиков, о котором и пойдет дальше речь.
Он тогда еще не был учителем – закончил два или три курса московского Физтеха, сильно заболел и вынужден был из него уйти. Устроился в школу лаборантом, перевелся в Московский Заочный Педагогический институт и начал вести в этой школе физику, в том числе, он стал учителем физики в нашем девятом «З». А потом обстоятельства сложились так, что и классным руководителем. Об этом чуть подробнее, поскольку во всей этой истории обстоятельства постоянно складывались случайно, но образуя некую счастливую закономерную цепь.
Первый урок физики меня поразил. Я слушал Новикова, открыв рот – он рассказывал об истории великих физических открытий. И сразу очаровал нас: личностью своей, манерой поведения, знаниями, умом. Мы тогда разложить все это по полочкам, понять и оценить, конечно, не могли, но это не значит, что не почувствовали. Почувствовали что-то огромное и доброжелательное.
Второй четверг сентября в те времена по традиции был «Днем здоровья», и вся школа отправилась в маленький походик, совмещенный со школьным туристическим слетом. Туризм в сто первой школе был очень сильно развит. Несколько тургрупп, ходили часто, летом – в дальние походы. Походик с турслетом в «День здоровья» был для этой школы совершенно естественным. Классы вели их классные руководители. Но наша классная руководительница, назначенная в начале учебного года, вести нас не могла. Почему – не помню, да это и не важно. Важно, что появилось следующее событие цепи: к нашему классу в качестве руководителя похода был приставлен Александр Михайлович.
Слет проходил в районе станции «Луговая», что по Савеловской железной дороге. Километров пять по просекам - и открывается большая поляна, где разместились все классы школы. Провели туристические соревнования, сварили обед, съели его, понятное дело, к вечеру отправились обратно. И тут – еще одна знаменательная точка: активная группа нашего класса, сплотившаяся на турслете, в которую затесался и я, обсудив ситуацию, решила, что Новиков нам подойдет в качестве классного руководителя. Спросить его самого - подойдем ли мы ему – как-то не пришло в голову. Еще бы: мы же ой-ой-ой какие замечательные. На следующий день к директору была отправлена делегация – Юлька Бендецкая, поскольку она была дочкой сотрудницы РОНО! С предложением заменить нам классного руководителя, назначив на эту должность А.М. Новикова. Белицкий Юльку не прогнал, а обещал подумать над этим вопросом. Уже хорошо, и вселяло надежду.
Прошло несколько дней, и вдруг, в начале одного из уроков физики, Новиков спросил у Витьки Клименко, с которым мы сидели тогда за одной партой, где он ошивался в прошлую пятницу и где справка от врача, на которого тот сослался. Так - думаю - есть, назначили, иначе - зачем ему спрашивать. Действительно, в конце урока Новиков объявил о том, что он теперь наш классный руководитель, и тут же назначил старосту – Олесю Серебрякову, без всяких демократических ужимок, волевым административным решением. И поняли мы, что попали в крепкие руки, и почесали в затылках, а к добру ли? Жизнь показала, что к добру.
Думаю, что ни в какой другой школе этот номер не прошел бы, даже несмотря на Юлькины родственные связи. Не потерпел бы директор, чтобы ему диктовали ученики, кого смещать, кого и кем назначать. Александр Маркович Белицкий был гениальным педагогом, он понял, что – надо. Надо прислушаться к ученикам и назначить двадцатитрехлетнего парня, не имевшего никакого педагогического опыта и никакой педагогической квалификации (он еще учился в МГЗПИ и полноценным учителем не считался) классным руководителем 9 «З» класса! И началась наша новая жизнь.
Методики Александр Михайлович не знал и не любил. Уроки вел интересно, но с методической точки зрения, неправильно. Почему же удавалось? Первое – контингент учащихся. Класс-то профильный. Мы пришли в эту школу именно ради физики. Второе – его собственные широкие и глубокие знания, понимание физических процессов, общая культура, ум. Третье – собственная увлеченность предметом и уроком. Методика его сковывала, он до конца жизни ее не любил, хотя в какое-то время стал осознавать, что она необходима. Но ему она была не нужна, он другим брал.
Каждый урок физики – новые открытия. Жалко только, что лабораторных работ было мало – в школе попросту не хватало лабораторий. Но Новиков умудрялся объяснять сложные вещи на простых примерах, объяснять так, чтобы новое встроилось в систему знаний учеников с разным мышлением и способностями. Кроме того, наши уроки физики были непрерывными, мы обсуждали физические законы и после уроков, и в каникулы, в походах.
Вели мы себя у него на уроках по-разному, иногда кое-кого он и выгонял. Меня, например, через раз. Но что интересно, отношения при этом не портились. Не было злопамятности. Натворил – получил по шее, прощен, все нормально. Но зачеты по пропущенному материалу все выгнанные были обязаны сдать. Это он правильно делал. В тылу не должно оставаться белых пятен. Поэтому часто задерживались после уроков, времени он на нас не жалел. И вообще, работал он всегда добросовестно и много.
После первого турслёта начали много ходить в походы. В классе образовалась тургруппа, руководителем которой стал Александр Михайлович. Надо сказать, что такая внутриклассная тургруппа была для школы новым явлением. Обычно тургруппа формировалась из учеников нескольких классов, но в походы с Новиковым стало ходить больше половины нашего класса. Так и получилось, что в те годы (1965-66) в школе существовала общая тургруппа и обособленная – тургруппа девятого «З».
Поход для сто первой школы традиционный. Были хорошие контакты с Кандалакшским Государственным заповедником, туда ездили уже не первый год. Тургруппа для этого похода образовалась сборная: ребята из общешкольной и из нашей, внутриклассной. Традиционно стали называться «Север» с добавлением года – так все эти тургруппы назывались. Мы стали «Север-66». Руководители – Шендерович Лидия Иосифовна, Панова Лидия Григорьевна, Новиков Александр Михайлович. Это люди, которым я благодарен всю жизнь.
Какую ответственность они на себя брали! Двадцать четыре юные особи, 13 парней и 11 девчонок. Ну, девчонки поумнее, а вот ребята не всегда понимают, что они вытворяют. Ведь еще и героизм надо показать. Куда только не лезли, по каким стенкам и камням не забирались. Сейчас вспоминаю, самого дрожь прохватывает. Но, обошлось. И Новиков не убил за все выкрутасы. Спасибо ему.
Поход начался в начале июля. Поездом доехали до Чупы, оттуда на судне «Профессор Месяцев» переправились на остров Красный, входящий в архипелаг Кемь-луды, на котором и раскинулся Кандалакшский заповедник. Специализация заповедника – птицы, основной объект – гага. Это такая утка, которая дает потрясающе теплый пух. Замены ему нет до сих пор, несмотря на все успехи химии. Нас там оформили как рабочих, и мы собирали на островах пух, а некоторые особо продвинутые даже участвовали в кольцевании птиц.
Из Кандалакши направились на остров Ряшков - тоже владения заповедника. Продолжали работу.
А с Ряшкова уже в свободный полет в Лапландском заповеднике. Там мы на работу не нанимались, а только ходили, с разрешения администрации, естественно.
Окончили школу в 1967 году. Новикову было 25 лет.
После нашего выпуска Новиков ушел из школы в Академию Педагогических Наук в Институт производственного обучения, впоследствии НИИ трудового обучения и профессиональной ориентации. Там и началась его научная жизнь.
Судите сами – 25 лет, школьный учитель, только что пришедший в НИИ, а ему выделяют отдельную лабораторию и даже двух персональных лаборантов. Получается группа по изучению формирования трудовых умений и навыков внутри сектора дидактики, которым в то время руководил Александр Григорьевич Дубов. Институт в то время располагался в старом здании на Погодинке, лаборатория - в экспериментальной школе АПН СССР № 204 на Сущевском валу.
В 1968 году Новиков меня взял в эту группу лаборантом: я учился в МИФИ, куда поступил после школы, но был в это время в академическим отпуске.
Александр Михайлович начал работать над проблемой формирования умений и навыков в новом для Академии ключе. На мой взгляд, у новшества было несколько составляющих:
Надо отметить, что по своему характеру эта работа Александра Михайловича была на стыке педагогики, психологии и физиологии труда, причем более тяготела к психологии и физиологии, но служила опорой дальнейших педагогических исследований.
Нельзя сказать, что по каждому из перечисленных пунктов в отдельности никогда не велось никаких исследований. Были работы в Центральном институте труда под руководством Алексея Капитоновича Гастева. Было великолепное исследование Николая Александровича Бернштейна «О построении движений». Велась огромная работа Сергеем Александровичем Косиловым в НИИ физиологии детей и подростков. Очень много в этой области сделала Варвара Васильевна Чебышева в НИИ общей и педагогической психологии.
Но такой осмысленной системности до Новикова не было. Уже на этом самом первом этапе научной работы проявилось основные качества его личности: широта и системный подход к проблеме.
Проработал я у него тогда полгода. А после академического отпуска перевелся из МИФИ в пединститут им. Ленина. Оттуда меня быстренько выгнали за прогулы. Немного поработал в такси, отслужил в армии.
Когда я вернулся из армии в ноябре 1972 года, Новиков опять взял меня к себе на работу. К тому времени он стал кандидатом педагогических наук, группа - лабораторией трудовых умений и навыков, НИИ стал называться «трудового обучения и профориентации».
Удалось восстановиться в педагогическом институте, но уже не в Ленинском, а в МГЗПИ. Вот вам еще одно звено цепи – он его сам заканчивал, переведясь туда из МФТИ. И здесь Александр Михайлович опять сыграл решающую роль. Вопросами перевода в то время ведало Главное управление высших учебных заведений (ГУВУЗ) конкретно – Солодахин, кажется, Петр Иванович, который мне в восстановлении изначально отказал. Тогда Новиков пошел к нему за меня хлопотать. И добился-таки – внушал доверие! Выяснилось, что чиновник просто не любил бородатых, а у меня была борода. И порешили они, что если я сбриваю бороду, то Солодахин дает бумагу с указанием восстановить меня в институте. О чем Новиков мне и поведал после визита в ГУВУЗ.
Ну что было делать? Сбрил, конечно, пришел в кабинет к Петру Ивановичу, тот обрадовался безмерно, тут же выписал мне бумагу, с которой я пошел в МГЗПИ, и меня зачислили на второй курс.
Поскольку я стал учиться в заочном пединституте, меня уже можно было на работе легально зачислить на должность инженера. И в лаборатории Новикова стало уже три инженера, которые обеспечивали научные исследования. Спрашивается, почему так много и почему педагогическое начальство НИИ такое разрешило? Потому что лаборатория занималась не просто изучением методов формирования трудовых умений и навыков, а изучением с помощью инструментальных методов. Начав в 1967 году, Новиков к 1972 поднял это направление на новый уровень. Кроме того, начальство тогда было вполне вменяемым и само вело научную работу.
Инструментальные методы не являлись самоцелью. Они были нужны для четкой фиксации выбранных показателей, для возможности всестороннего анализа процесса, для конструирования новых методов и оценки их эффективности. На этом этапе его работа, ранее тяготевшая к психологии и физиологии труда, полностью вошла в русло педагогики.
Лаборатория в то время располагалась в школе-интернате № 32 на Лихоборских буграх. Это было очень удобно для экспериментальной работы: дети всегда под рукой, и ввиду скудности интернатской жизни им было интересно участвовать в экспериментальных группах и общаться с сотрудниками лаборатории.
Появились аспиранты. Первой была Маргарита Гаврилова, но на защиту она не вышла. Потом Слава Уваров, Саша Вилохин, Володя Кузнецов – все с Урала, все успешно защитились, хотя темы диссертаций были сложными.
На этом этапе научной работы Новиков со своим коллективом сумел решить сложнейшую задачу конструирования комплексных эффективных методик обучения на основе детального изучения процесса учения с различных точек зрения.
Поскольку в этот период я, еще учась в институте, тоже занялся научной работой, то Новиков стал у меня научным руководителем.
И в походы мы продолжали ходить.
Но дружба продолжалась. Да и со всем нашим классом он продолжал общаться, никого не забывал.
Школа 101. Располагалась она на Шмитовском проезде. Сейчас ее нет. На ее месте здание школы 2030.
В сентябре начались занятия, и мне стало понятно, что я попал в совсем другую школу, чем та, куда ходил раньше. Я не зря пишу «ходил». Я посещал школу, но, как выяснилось, не учился, хотя до поры этого не понимал. В сто первую школу не «ходили», в ней именно «учились». И это чувствовалось сразу. Каким образом – не могу ответить на этот вопрос, до сих пор не понимаю, хотя сам стал учителем и даже очень квалифицированным.Это была общая атмосфера – совсем другие ученики, их лица, поведение, другие учителя, их отношение к нам. Сложный, комплексный феномен, который сумел создать тогдашний директор, фантастический педагог Аркадий Маркович Белицкий. Завучем был Юрий Арнольдович Бараль. После смерти Аркадия Марковича осенью 1965 года он стал директором. Они нашли потрясающих учителей, среди которых оказался совсем молодой Александр Михайлович Новиков, о котором и пойдет дальше речь.
Он тогда еще не был учителем – закончил два или три курса московского Физтеха, сильно заболел и вынужден был из него уйти. Устроился в школу лаборантом, перевелся в Московский Заочный Педагогический институт и начал вести в этой школе физику, в том числе, он стал учителем физики в нашем девятом «З». А потом обстоятельства сложились так, что и классным руководителем. Об этом чуть подробнее, поскольку во всей этой истории обстоятельства постоянно складывались случайно, но образуя некую счастливую закономерную цепь.
Первый урок физики меня поразил. Я слушал Новикова, открыв рот – он рассказывал об истории великих физических открытий. И сразу очаровал нас: личностью своей, манерой поведения, знаниями, умом. Мы тогда разложить все это по полочкам, понять и оценить, конечно, не могли, но это не значит, что не почувствовали. Почувствовали что-то огромное и доброжелательное.
Второй четверг сентября в те времена по традиции был «Днем здоровья», и вся школа отправилась в маленький походик, совмещенный со школьным туристическим слетом. Туризм в сто первой школе был очень сильно развит. Несколько тургрупп, ходили часто, летом – в дальние походы. Походик с турслетом в «День здоровья» был для этой школы совершенно естественным. Классы вели их классные руководители. Но наша классная руководительница, назначенная в начале учебного года, вести нас не могла. Почему – не помню, да это и не важно. Важно, что появилось следующее событие цепи: к нашему классу в качестве руководителя похода был приставлен Александр Михайлович.
Слет проходил в районе станции «Луговая», что по Савеловской железной дороге. Километров пять по просекам - и открывается большая поляна, где разместились все классы школы. Провели туристические соревнования, сварили обед, съели его, понятное дело, к вечеру отправились обратно. И тут – еще одна знаменательная точка: активная группа нашего класса, сплотившаяся на турслете, в которую затесался и я, обсудив ситуацию, решила, что Новиков нам подойдет в качестве классного руководителя. Спросить его самого - подойдем ли мы ему – как-то не пришло в голову. Еще бы: мы же ой-ой-ой какие замечательные. На следующий день к директору была отправлена делегация – Юлька Бендецкая, поскольку она была дочкой сотрудницы РОНО! С предложением заменить нам классного руководителя, назначив на эту должность А.М. Новикова. Белицкий Юльку не прогнал, а обещал подумать над этим вопросом. Уже хорошо, и вселяло надежду.
Прошло несколько дней, и вдруг, в начале одного из уроков физики, Новиков спросил у Витьки Клименко, с которым мы сидели тогда за одной партой, где он ошивался в прошлую пятницу и где справка от врача, на которого тот сослался. Так - думаю - есть, назначили, иначе - зачем ему спрашивать. Действительно, в конце урока Новиков объявил о том, что он теперь наш классный руководитель, и тут же назначил старосту – Олесю Серебрякову, без всяких демократических ужимок, волевым административным решением. И поняли мы, что попали в крепкие руки, и почесали в затылках, а к добру ли? Жизнь показала, что к добру.
Думаю, что ни в какой другой школе этот номер не прошел бы, даже несмотря на Юлькины родственные связи. Не потерпел бы директор, чтобы ему диктовали ученики, кого смещать, кого и кем назначать. Александр Маркович Белицкий был гениальным педагогом, он понял, что – надо. Надо прислушаться к ученикам и назначить двадцатитрехлетнего парня, не имевшего никакого педагогического опыта и никакой педагогической квалификации (он еще учился в МГЗПИ и полноценным учителем не считался) классным руководителем 9 «З» класса! И началась наша новая жизнь.
Методики Александр Михайлович не знал и не любил. Уроки вел интересно, но с методической точки зрения, неправильно. Почему же удавалось? Первое – контингент учащихся. Класс-то профильный. Мы пришли в эту школу именно ради физики. Второе – его собственные широкие и глубокие знания, понимание физических процессов, общая культура, ум. Третье – собственная увлеченность предметом и уроком. Методика его сковывала, он до конца жизни ее не любил, хотя в какое-то время стал осознавать, что она необходима. Но ему она была не нужна, он другим брал.
Каждый урок физики – новые открытия. Жалко только, что лабораторных работ было мало – в школе попросту не хватало лабораторий. Но Новиков умудрялся объяснять сложные вещи на простых примерах, объяснять так, чтобы новое встроилось в систему знаний учеников с разным мышлением и способностями. Кроме того, наши уроки физики были непрерывными, мы обсуждали физические законы и после уроков, и в каникулы, в походах.
Вели мы себя у него на уроках по-разному, иногда кое-кого он и выгонял. Меня, например, через раз. Но что интересно, отношения при этом не портились. Не было злопамятности. Натворил – получил по шее, прощен, все нормально. Но зачеты по пропущенному материалу все выгнанные были обязаны сдать. Это он правильно делал. В тылу не должно оставаться белых пятен. Поэтому часто задерживались после уроков, времени он на нас не жалел. И вообще, работал он всегда добросовестно и много.
После первого турслёта начали много ходить в походы. В классе образовалась тургруппа, руководителем которой стал Александр Михайлович. Надо сказать, что такая внутриклассная тургруппа была для школы новым явлением. Обычно тургруппа формировалась из учеников нескольких классов, но в походы с Новиковым стало ходить больше половины нашего класса. Так и получилось, что в те годы (1965-66) в школе существовала общая тургруппа и обособленная – тургруппа девятого «З».
Новиков в одном из походов. Скорее всего, ноябрь 1965-го года. Молод, тощ и весел. Ну настоящий руководитель! Особенно справа.
Скорее всего, весна 1966 года. Леша Борисов и АМ обсуждают маршрут
Скорее всего, майский поход 1966 года
После девятого класса в летние каникулы состоялся БОЛЬШОЙ ПОХОД. Кольский полуостров, прилегающие к нему острова, кусочек Карелии. Родители отпустили меня в этот поход – такое доверие и уважение вызвал у них Новиков. Это было новое звено счастливой цепи событий.Поход для сто первой школы традиционный. Были хорошие контакты с Кандалакшским Государственным заповедником, туда ездили уже не первый год. Тургруппа для этого похода образовалась сборная: ребята из общешкольной и из нашей, внутриклассной. Традиционно стали называться «Север» с добавлением года – так все эти тургруппы назывались. Мы стали «Север-66». Руководители – Шендерович Лидия Иосифовна, Панова Лидия Григорьевна, Новиков Александр Михайлович. Это люди, которым я благодарен всю жизнь.
Какую ответственность они на себя брали! Двадцать четыре юные особи, 13 парней и 11 девчонок. Ну, девчонки поумнее, а вот ребята не всегда понимают, что они вытворяют. Ведь еще и героизм надо показать. Куда только не лезли, по каким стенкам и камням не забирались. Сейчас вспоминаю, самого дрожь прохватывает. Но, обошлось. И Новиков не убил за все выкрутасы. Спасибо ему.
Поход начался в начале июля. Поездом доехали до Чупы, оттуда на судне «Профессор Месяцев» переправились на остров Красный, входящий в архипелаг Кемь-луды, на котором и раскинулся Кандалакшский заповедник. Специализация заповедника – птицы, основной объект – гага. Это такая утка, которая дает потрясающе теплый пух. Замены ему нет до сих пор, несмотря на все успехи химии. Нас там оформили как рабочих, и мы собирали на островах пух, а некоторые особо продвинутые даже участвовали в кольцевании птиц.
Гнездо гаги. Пух аккуратно собирается вокруг яиц
На Красном мы планировали пробыть дней пять, но тут случилось непредвиденное: в Белое море ветром пригнало льды с Карского, и мы оказались запертыми на острове. И только через десять дней к нам пробился тот же самый «Профессор Месяцев». Пробился в буквальном смысле слова, расталкивая дубовым корпусом огромные льдины. До этого к нам пыталась пройти «Волна» - старый сторожевик, перешедший на гражданскую службу, но не смогла. А «Месяцев» - шведской постройки из толстых дубовых досок -дошел. От Чупы к острову он шёл примерно 18 часов вместо обычных шести. И обратно 12. Матросы больше суток на непрерывной вахте отстояли.
«Профессор Месяцев», пробившийся к нам через льды
Тут сделаю отступление. Есть у меня одна знакомая – Юля, довольно молодая женщина. Они с мужем в 2010 году были в тех местах в небольшом яхтенном путешествии, которое организует местная турфирма. И вот Юля, которая от меня знала эту историю со льдами, рассказала ее местным инструкторам, управлявшим яхтой. И вдруг один из них говорит, что он эту историю знает от родного дяди, который тогда шел мотористом на «Месяцеве». Было ему 17 лет, совсем немного старше нас. Так что, теперь это уже местный фольклор, легенда, можно сказать.
Лед вокруг. Фотография сделана с «Профессора Месяцева», забравшего нас с острова
Но на Красном Новикова с нами не было, он в это время сдавал экзамены в институте. На острове мы были под руководством Лидии Иосифовны, а с производственной стороны нами руководил Виталий Витальевич Бианки, который тогда был старшим научным сотрудником заповедника, и Надежда Бойко – младший научный сотрудник. Новиков приехал чуть позже и встречал нас в Кандалакше, куда мы перебрались.Из Кандалакши направились на остров Ряшков - тоже владения заповедника. Продолжали работу.
А с Ряшкова уже в свободный полет в Лапландском заповеднике. Там мы на работу не нанимались, а только ходили, с разрешения администрации, естественно.
На кордоне около одного из озер Лапландского заповедника. Как сказала по поводу Новикова одна дама, глядя на эту фотографию: «Голливуд отдыхает»
Сушимся у подножья Эбручорра. Эбручорр – вершина на Кольском, расположенная в Лапландском заповеднике, высота 1026 метров. Мы на нее поднимались под руководством Новикова. Но пока сохнем – выход будет завтра.
Поход завершился в начале августа 1966 года. В следующем учебном году походы продолжались, но во второй половине учебного года, то есть уже в 1967 году их интенсивность снизилась, поскольку надо было готовиться в институты.Окончили школу в 1967 году. Новикову было 25 лет.
Класс 10 «З» с педагогами и своим классным руководителем
Окончание школы не означало окончание наших отношений с Александром Михайловичем. Наоборот, из отношений учитель – ученик они превратились в дружбу, которая продолжалась всю жизнь. И работать я потом стал под его руководством.После нашего выпуска Новиков ушел из школы в Академию Педагогических Наук в Институт производственного обучения, впоследствии НИИ трудового обучения и профессиональной ориентации. Там и началась его научная жизнь.
Лаборатория в НИИ трудового обучения и профориентации
Новиков внушал доверие своей основательностью и порядочностью. Даже когда был совсем молодой.Судите сами – 25 лет, школьный учитель, только что пришедший в НИИ, а ему выделяют отдельную лабораторию и даже двух персональных лаборантов. Получается группа по изучению формирования трудовых умений и навыков внутри сектора дидактики, которым в то время руководил Александр Григорьевич Дубов. Институт в то время располагался в старом здании на Погодинке, лаборатория - в экспериментальной школе АПН СССР № 204 на Сущевском валу.
В 1968 году Новиков меня взял в эту группу лаборантом: я учился в МИФИ, куда поступил после школы, но был в это время в академическим отпуске.
Александр Михайлович начал работать над проблемой формирования умений и навыков в новом для Академии ключе. На мой взгляд, у новшества было несколько составляющих:
1. Во главу угла ставился процесс формирования умений и навыков так сказать, "в чистом виде», при минимуме педагогических воздействий, а не результат применения какой-либо априорной методики.
2. Были выделены два рода показателей: результативные и адаптивные – более глубокие, показывающие рациональность применяемых приемов труда и рабочих движений.
3. Для всех характеристик изобретались способы их измерения с помощью инструментальных методов контроля и фиксации.
4. Адекватная методика строилась именно на основе детального изучения динамики адаптивных показателей, их характерных особенностей у квалифицированных рабочих и была направлена на формирование рациональных приемов труда.
Надо отметить, что по своему характеру эта работа Александра Михайловича была на стыке педагогики, психологии и физиологии труда, причем более тяготела к психологии и физиологии, но служила опорой дальнейших педагогических исследований.
Нельзя сказать, что по каждому из перечисленных пунктов в отдельности никогда не велось никаких исследований. Были работы в Центральном институте труда под руководством Алексея Капитоновича Гастева. Было великолепное исследование Николая Александровича Бернштейна «О построении движений». Велась огромная работа Сергеем Александровичем Косиловым в НИИ физиологии детей и подростков. Очень много в этой области сделала Варвара Васильевна Чебышева в НИИ общей и педагогической психологии.
Но такой осмысленной системности до Новикова не было. Уже на этом самом первом этапе научной работы проявилось основные качества его личности: широта и системный подход к проблеме.
Проработал я у него тогда полгода. А после академического отпуска перевелся из МИФИ в пединститут им. Ленина. Оттуда меня быстренько выгнали за прогулы. Немного поработал в такси, отслужил в армии.
Когда я вернулся из армии в ноябре 1972 года, Новиков опять взял меня к себе на работу. К тому времени он стал кандидатом педагогических наук, группа - лабораторией трудовых умений и навыков, НИИ стал называться «трудового обучения и профориентации».
Удалось восстановиться в педагогическом институте, но уже не в Ленинском, а в МГЗПИ. Вот вам еще одно звено цепи – он его сам заканчивал, переведясь туда из МФТИ. И здесь Александр Михайлович опять сыграл решающую роль. Вопросами перевода в то время ведало Главное управление высших учебных заведений (ГУВУЗ) конкретно – Солодахин, кажется, Петр Иванович, который мне в восстановлении изначально отказал. Тогда Новиков пошел к нему за меня хлопотать. И добился-таки – внушал доверие! Выяснилось, что чиновник просто не любил бородатых, а у меня была борода. И порешили они, что если я сбриваю бороду, то Солодахин дает бумагу с указанием восстановить меня в институте. О чем Новиков мне и поведал после визита в ГУВУЗ.
Ну что было делать? Сбрил, конечно, пришел в кабинет к Петру Ивановичу, тот обрадовался безмерно, тут же выписал мне бумагу, с которой я пошел в МГЗПИ, и меня зачислили на второй курс.
Поскольку я стал учиться в заочном пединституте, меня уже можно было на работе легально зачислить на должность инженера. И в лаборатории Новикова стало уже три инженера, которые обеспечивали научные исследования. Спрашивается, почему так много и почему педагогическое начальство НИИ такое разрешило? Потому что лаборатория занималась не просто изучением методов формирования трудовых умений и навыков, а изучением с помощью инструментальных методов. Начав в 1967 году, Новиков к 1972 поднял это направление на новый уровень. Кроме того, начальство тогда было вполне вменяемым и само вело научную работу.
Инструментальные методы не являлись самоцелью. Они были нужны для четкой фиксации выбранных показателей, для возможности всестороннего анализа процесса, для конструирования новых методов и оценки их эффективности. На этом этапе его работа, ранее тяготевшая к психологии и физиологии труда, полностью вошла в русло педагогики.
Лаборатория в то время располагалась в школе-интернате № 32 на Лихоборских буграх. Это было очень удобно для экспериментальной работы: дети всегда под рукой, и ввиду скудности интернатской жизни им было интересно участвовать в экспериментальных группах и общаться с сотрудниками лаборатории.
Появились аспиранты. Первой была Маргарита Гаврилова, но на защиту она не вышла. Потом Слава Уваров, Саша Вилохин, Володя Кузнецов – все с Урала, все успешно защитились, хотя темы диссертаций были сложными.
На этом этапе научной работы Новиков со своим коллективом сумел решить сложнейшую задачу конструирования комплексных эффективных методик обучения на основе детального изучения процесса учения с различных точек зрения.
В лаборатории
Работать в лаборатории было очень интересно и очень трудно. В труде он не щадил ни себя ни сотрудников. Часто бывало, что отработав день на рабочем месте в институте (а тогда он располагался на Нахимовской проспекте), Александр Михайлович часам к семи вечера приезжал в лабораторию на Лихоборы и работа продолжалась до последнего троллейбуса и поезда метро. И правильно: хочешь чего-нибудь добиться – будь добр приложить усилия.Поскольку в этот период я, еще учась в институте, тоже занялся научной работой, то Новиков стал у меня научным руководителем.
И в походы мы продолжали ходить.
В походе, середина семидесятых
Но ничто не вечно, и в 1976 (?) году Новиков из института ушел в ЦУМК. Началась новая эпоха его жизни, когда он не только сам выполнял научную работу, но и организовывал ее в масштабах большого учреждения.Но дружба продолжалась. Да и со всем нашим классом он продолжал общаться, никого не забывал.
Классные встречи
Начало или середина семидесятых
2004 год
2007 год
Красная нить
Красной нитью прошел Александр Михайлович через жизнь многих людей. В том числе, через мою. Пожалуй, нет больше в моей жизни человека такой значимости.Школа – он.
Работа – он.
Диссертация – он.
Походы, в которые я до сих пор хожу – он.
Друг – он.
Осталось только добавить, что когда Саша Новиков учился в восемьдесят второй школе, мой папа, Изотов Иван Григорьевич, преподавал у них в классе историю.